"Брайан Молко и Ксавье Делькур: Мужское/Женское"

© Перевод Rousse для PlaceboRussia

Полная или частичная перепечатка допускается только с разрешения переводчика.

5 декабря 2000

Автор Jade Lindgaard

И один, и другой сначала учились и поклонялись року по его фотографиям, еще задолго до появления дисков. Поэтому совершенно естественно, что лидер Placebo Брайан Молко сегодня беседует с бельгийским стилистом Ксавье Делькуром, восходящей звездой мира моды. Двое молодых людей в черном рассуждают о том, есть ли у рока цвет, а у моды - пол.

«Шляпа а-ля Грета Гарбо, белый атласный пеньюар, ондатровое манто поверх белой футболки, огромные черные очки в круглой красной оправе, белый тональный крем, черные куртки-болеро с золотыми вставками и множеством застежек, шейные платки, всевозможные виды шейных платков, завязанные на скаутский манер, в виде галстука или жабо – НЕВАЖНО КАК, кольца, жокейские рубашки, кружевные блузки, клоунские сорочки, ногти, покрытые красным лаком, дешевые колье, сиреневые боа, распарованные носки, ультрастрогие костюмы и галстуки, стальные цепи, обмотанные вокруг шеи гирляндами, длинные тонкие сигареты, порошок индийской конопли под ногтями, разнообразные кресты в виде кулонов на цепях или узоров на манжетках – все это смотрится на них так же легкомысленно и нелепо, как простыня на привидении, как будто все это обмундирование не выбиралось в долгих поисках, а было надето случайно, точно так же слова и звуки – будто многочисленные украшения, которыми они прикрываются. За этим всем ничего нет. Пустота». В этом почти магическом потоке прилагательных и деталей угадывается дьявольский силуэт Rolling Stones, какими в 1972 году их описал Жан-Жак Шуль (Jean-Jacques Schuhl) в своей книге «Розовая пыльца» («Rose Poussière»). Самая великая рок-группа мира отдавала предпочтение щегольской манере в одежде, восхитительному декадансу, став воплощением целой эпохи в искусстве.

Рок не существует без моды. Это больше, чем просто картинка или визуальный образ: этот стиль подпитывается своей незаконностью и вымышленной маргинальностью. А тридцатью годами позже уже мода не может без рока. Ни один показ нынче не обходится без музыкального оформления, состряпанного такими мастерами этого нового жанра, как Мишель Гобер (Michel Gober) или Фредерик Санчез (Frédéric Sanchez) (музыкальные иллюстраторы, работавшие над постановками модных дефиле. – прим. пер.). Поэтому неудивительно, что Брайан Молко, этот маленький гламурный хулиган из Placebo, захотел встретиться со стилистом Ксавье Делькуром, влиятельной фигурой в бельгийской моде. Несколькими месяцами раньше двое молодых людей уже пересекались после брюссельского концерта группы и тогда успели переброситься парой слов.

29-летнего Делькура заметили пять лет назад благодаря его мужским коллекциям, усеянным огромным количеством стразов, и официально приняли в мир моды. Его стиль, характеризуемый как панковский шик, и свойственные ему фишки в мгновение ока копировали младшие товарищи по цеху Делькура, таявшие перед поражающей элегантностью юного кудесника. Одежда с принтами в стиле Полока (Paul Pollock — американский художник, идеолог абстрактного экспрессионизма. – прим. пер.), «выпачканная» пятнами и потеками, видимые швы, тряпичные часы, перчатки с обрезанными пальцами: его коллекции попали в самую точку и зацепили Брайана Молко.

Во дворе своего любимого лондонского паба хрупкий певец в футболке от Vivienne Westwood и скрывающей пол-лица черной шапочке вновь встречается со стилистом, обутым в остроносые башмаки. На протяжении двух часов (или около того) двое молодых людей в черном не ограничивались беседами о шмотках, предпочитая размышлять о цвете рока и половой принадлежности одежды, пуританском отношении к ней и изящной жестокости Фассбиндера.

Брайан Молко: Перед началом фестивального сезона я хотел сделать татуировку хной и эпиляцию всего тела - ног, рук - для того, чтобы иметь возможность носить юбки и довести этот «мужской-женский» образ до крайности. Я также хотел набить небольшую татуировку-пометку на шее, как у тех, кого вели на гильотину, и написать там: "place axe here" ("место для отсечения"). В итоге у меня не хватило времени. Но я часто носил и сейчас ношу, вот как сегодня, футболку, придуманную Ксавье, с этой надписью на вороте: «сut here». Эти слова очень кстати, особенно если учесть, что я обычно провоцирую крайне неоднозначные реакции у людей, особенно у британских журналистов. Многие из них мечтали бы оторвать мне голову…

Ксавье Делькур: Было поколение, которое вдохновлялось творениями Yves Saint Laurent. Затем те, кого вдохновляла уличная жизнь, как Vivienne Westwood и Jean-Paul Gaultier. Я же принадлежу к первому поколению, инспирированному рок-музыкой. Все мы примерно одного возраста. Мне 29 лет, я вырос на песнях The Smiths. В такой атмосфере проходила моя юность. В роке меня привлекает то, что здесь можно делать все что хочется, все дозволено. Нет проблемы в том, гей ты или нет; слишком или недостаточно манерный; чернокожий или нет… Все это сублимируется в творчество. Наблюдать за людьми на сцене очень завораживающе. Кстати, Брайан очень хорошо двигается. В роке, как и в моей одежде, нет никаких рамок, нет условностей. Только свобода. Свобода в том, что ты можешь представить публике сильный, яркий образ, потому как во время дефиле, как и во время концерта, это смотрится естественно. В то время как на улице такое не прокатило бы.

Вы оба выросли в небольших франкоговорящих странах, почти закрытых для всего необычного, Брайан в Люксембурге, Ксавье – в Бельгии. Когда вы были моложе, вы ловили на себе взгляды других из-за своей манеры одеваться?

Брайан: В школе я много экспериментировал. Но это были противоположные сегодняшним эксперименты: я носил одежду, которая была мне велика. Разные жуткого вида вещи, каких-то безумных цветов. Я очень рисковал, поскольку рос в крайне консервативной американской среде. Все носили свитера и джинсы. Тем не менее, в 15 лет меня выбрали как «человека, одевающегося лучше всех в школе»! Этот парадокс позволил мне осознать двойственность эмоций, которые я вызываю у людей. Я стал тем, кем мои родители никогда не хотели меня видеть. И это меня радует. Мой отец работал в сфере финансов, мама была чересчур религиозной. В юности она хотела быть танцовщицей балета. Но она происходила из очень бедной и набожной шотландской семьи. Моя мама была самым младшим, девятым, ребенком в семье, и у нее никогда не было денег для того, чтобы пойти в балетную школу. Я думаю, что артистические способности мне передались от нее, а амбициозность досталась от отца. Меня постоянно тянули в разные стороны: то на сторону денег, то на сторону Иисуса. А какое влияние на тебя отказали твои родители?

Ксавье: Мой отец дальнобойщик. Мать была кружевницей. В молодости, в 60-х годах, она обожала моду, одевалась согласно последним тенденциям. Поэтому она всегда ценила то, что я люблю одеваться, делать прически. С макияжем, правда, было хуже, да это уже в прошлом… Отец никогда меня не ограничивал. Я вырос в Турне, в Бельгии, это недалеко от французской границы, по направлению к Лиллю. Очень мещанский город. В течение многих лет на меня никто не обращал внимания. Но в 10-11 лет я добился того, что меня начали обсуждать. К 14 годам я стал тем, кому хотели подражать. Все изменилось. А сейчас я и вовсе взял реванш: люди одеваются в мою одежду.

Манеры каких рок-звезд вам нравились?

Ксавье: Билли Айдол (Billy Idol). За его гримасы и кривляния. Могу продемонстрировать (он изгибает бровь и кривляется)… В 13 лет мне это казалось чем-то удивительным и прекрасным. Также Синди Лопер (Cindy Lauper) – за ее экстремальный внешний вид. Все цвета, в которые она одевалась. Мне нравился ее образ.

Брайан: У меня были музыкальные кумиры, но меня преимущественно интересовала их музыка. Внешний вид почти не имел значения. Мой интерес к моде проявился тогда, когда мне пришлось выступать перед публикой. Когда я был маленький, меня всегда принимали за девочку. И в самом начале карьеры Placebo меня также считали девушкой. Даже когда я был не накрашен. И тогда я подумал, что было бы интересно поиграть с предубеждениями, которые существуют у людей относительно понятий «мужское» и «женское». Поиграться с этой андрогинностью, потому как я не мог от нее избавиться. Иногда даже получалось так, что, прообщавшись со мной полчаса, человек продолжал принимать меня за девушку! Игра в рок-группе дает много свободы. За 5 лет существования мы обрели свою идентичность. Это инстинктивность и спонтанность. Речь не о том, чтобы создавать специальный образ, как сделал Дэвид Боуи с Ziggy Stardust. Скорее о том, чтобы слегка утрировать и подчеркнуть наши реальные качества на сцене.

Эстетическая идентичность Placebo так же важна, как и музыкальная?

Брайан: Честно говоря, это приходит позже. Нужно быть осторожным, чтобы не попасть в ловушку по типу Milli Vanilli (немецкая поп-группа, прекратившая свое существование после того, как выяснилось, что ее участники вообще не пели, а все песни были записаны в студии другими исполнителями. – прим. пер.) и не думать, что все сводится только лишь к образу, картинке. Люди в основном фокусируют внимание на имидже Placebo и говорят об этом больше, чем о нашей музыке, что нам на самом деле не очень нравится. Это правда, что народ порой интересуются рок-звездами больше, чем собственной жизнью. Но это такой элемент шоу-бизнеса, он нужен, чтобы давать людям мечту.

Представление о вашей эстетике складывается во многом из-за черного цвета.

Брайан: Это то, что меня привлекает в одежде Ксавье. Я ношу много вещей черного цвета, из-за чего нас в самом начале карьеры называли готической группой. И это мнение я всячески пытаюсь оспаривать, считая его довольно поверхностным. Все просто: для нас черный – это цвет рока, и в этом смысле Velvet Underground больше роковые, чем The Sisters Of Mercy.

Ксавье: Черный цвет украшает. Он делает красивой даже самую нелепую вещь. Черный для меня как противопоставление простоте и легкости. Одеваться полностью в черное гораздо труднее, чем носить цветную одежду. Когда ты в черном, ты не можешь позволить себе быть потрепанным и вялым, твои действия должны быть точными и решительными. Тебе приходится больше себя контролировать. У тебя нет права на ошибку. Когда ты не отвлекаешься на цвет, ты обращаешь внимание на самое главное, на саму одежду. Это чисто технически.

Вы оба играете на определенной двусмысленности жанров: Ксавье - создавая брюки-юбки и очень изящные, почти женские, силуэты, Брайан – тем, что носит женскую одежду и красится. В какой момент сформировался ваш вкус в одежде?

Ксавье: Наверное, годам к 10-ти, когда мне захотелось самому выбирать одежду. Я стащил шарф у отца и шейный платок у мамы. И это очень беспокоило окружающих. Потому что маленький мальчик не может носить платки. У маленького мальчика не может быть желания быть красивым. Всегда одна и та же проблема: люди не могут понять и принять, что мальчик может хотеть стать более красивым. Надо только чтобы он был более высоким и более сильным.

Брайан: В двух шагах отсюда живет мой друг, Эдди Иззард (Eddie Izzard), английский комик, с которым мы подружились во время съемок фильма «Velvet goldmine». Как по мне, он cross-dresser (человек, который любит носить одежду противоположного пола). Но есть разница между травести и cross-dresser. Трансвестит это, как правило, парень, который поет в караоке субботними вечерами. Образ такой себе drag-queen, очень трэшевый, с бородой, просматривающейся сквозь слой макияжа. И вот с Эдди мы обнаружили схожие мысли. Нам нравится носить женскую одежду для того, чтобы иметь ту же свободу, что и женщины, которые одеваются в мужские вещи. Эдди часто выходит на сцену с бородой, при макияже и в юбке. Вот этот смешанный жанр меня и интересует. Мы не подставляем накладные груди, чтобы быть похожими на женщин. Мы просто пытаемся определить, что значит быть похожим на мужчину или на женщину в 2000-х годах.

Ксавье: Это такая игра с условностями. Что касается моей работы, то я все создаю сам. Нет причины, по которой бы парень не имел права носить вещь, лучше выкроенную и лучше сидящую на его фигуре. Надевать одежду, которая, к примеру, из-за своего блеска может привлечь к нему внимание. И нет причин думать, что это преимущество только женской одежды. Я начал очень рано, в 17 лет, шить для себя вещи. Но у меня никогда не было желания носить женскую одежду. Я хотел сохранить именно этот, мужской, аспект.

Брайан: Думаю, мне больше хотелось, чтобы мы - как группа - провоцировали. Эта эстетическая, сексуальная свобода очень важна для нас. И одежда – один из аспектов. Что ты носишь дома?

Ксавье: Я часто хожу голым (смеется)… Или же ношу вещи собственного производства. В основном футболки. Я с большим трудом создаю одежду, с технической точки зрения это требует значительных усилий. Но зато потом легко: все рядом, нужно только выбрать.

Брайан: Дома я хожу в трусах или в шортах. Представляю, как люди наверное думают, что я шастаю по квартире при полном макияже и в чулках в сеточку… Когда женщина выходит из дома, у нее есть выбор: краситься или нет. Для меня это то же самое. Главное, чтобы выглядело натурально. Когда я начал краситься, в 17-18 лет, это было ради удовольствия. Мне очень нравится сегодня быть очень мужественным, а завтра – очень женственным. Иногда могу сменить образ в течение одного дня. Это довольно шизофренически. Но мне интересно, почему это так беспокоит других? Почему член в платье сегодня воспринимается как шокирующее зрелище?

Ночная жизнь, эксцентричный внешний вид некоторых тусовщиков – это также источник вдохновения?

Ксавье: Моя первая коллекция называлась «Minimal night, maximum strass». Это было в 1995 году. Официально я тогда был студентом, но за два года в общей сложности я проучился месяца два. То, что я видел в то время в брюссельских клубах, меня огорчало, я имею виду то, как выглядели люди. Речь даже не в том, что они появлялись в одной и той же одежде постоянно. Мне хотелось совсем другого стиля, других манер. Даже сегодня я не согласен с тем, что вижу на улицах, мне не нравится, как люди одеваются. Стало лучше в том плане, что парни стали больше уделять внимания своему внешнему виду. Они стремятся быть более опрятными. Но все равно остается массовость во вкусах. Люди ничем не выделяются, ничем не отличаются друг от друга. Сплошная банальность.

Брайан: Мне кажутся крайне заурядными и вульгарными люди, которые выглядят как ходячая реклама разных модных брендов. Все эти Tommy Hilfiger, Hugo Boss… Огромные логотипы вот здесь (показывает на грудь), как бы говорящие: «У меня достаточно бабок, чтобы купить Gucci или Versace». В Нью-Йорке в начале 90-х была очень интересная фишка. Люди воровали дизайнерские шмотки и ходили в них по улицам с этикеткой наружу, причем ценником кверху – в качестве доказательства того, что вещь действительно украдена. Это был взрыв. Своеобразный антилоготип. Что касается Рlacebo, мы носим много вещей от Alexander McQueen. Я также обожаю Аgnès В, ношу вещи из ее женских коллекций. А какие стилисты тебе нравятся?

Ксавье: Я фанат Martin Margiela. Потому что он смог ввести новый стиль в начале 80-х. К тому же, он никогда не шел на уступки в своих коллекциях. Он создавал одежду, которую сложно носить и почти невозможно продать. И с каждым новым сезоном он все глубже уходил в свою собственную эстетику, которая, я должен признать, сегодня уже немного меня смущает. Для своей последней коллекции он создал пуловеры, у которых вид, будто их на протяжении не менее 25 лет носила очень тучная женщина. Это невероятная и очень техничная работа. Петли растянуты и специально испорчены, выжжены. Пуловер подбит ватином. И в нем девушка, которая носит 36 размер, кажется 48-го. Margiela больше артист, чем стилист. Это, кстати, обратное тому, что я только что говорил о мальчиках, которые не должны быть красивыми, но становятся таковыми. А у него скорее «женщина должна быть красивой, но не будет».

Кино также оказало влияние на формирование вашей личности?

Брайан: Когда я был совсем маленький, то очень любил Дастина Хоффмана (Dustin Hoffman), потому что он тоже был небольшого роста (смеется)… Меня также вдохновляли фильмы Джима Джармуша (Jim Jarmusch) и Дэвида Линча (David Lynch). «Ненависть» Кассовица («La Haine», Mathieu Kassovitz) – фильм, который я обожаю, потому что он заставил меня по-другому взглянуть на Париж, и я почти на физическом уровне ощутил эту ненависть. Для меня это один из самых великих фильмов в мире. Он довольно жесткий, очень извращенный и очень умный, потому что заставляет смеяться над теми вещами, которые по идее не должны смешить. Он ставит под сомнение любую политкорректность, вынуждая тебя смеяться над жуткими вещами.

Ксавье: Я большой любитель Фассбиндера (Rainer Werner Fassbinder) за его исключительную утонченность, скрытую под маской жестокости. Он показывает, до какой степени мы можем быть жестокими, но при этом оставаться в «белом костюме». Как в «Забавных играх» Ханеке («Funny game», Michael Haneke) с его подростками – поразительно жестокими, но зато в белых теннисках от Lacoste.

Брайан: Какие еще группы тебе нравятся?

Ксавье: Дома я нечасто слушаю музыку. Мне хватает радио. Но музыка играет первостепенную роль в моих дефиле. Я использую песни The Smiths. Прошлой зимой это были Visage с их «Fade to grey». Не то чтобы эта песня мне очень нравилась, просто там подходящие слова: описание одинокого мужчины с чемоданом - с блуждающим взглядом и потерянным видом, - который садится в поезд. На одежду влияет тот или иной музыкальный стиль. Это как с черным костюмом: когда ты видишь его на сцене, он теряет аспект классичности, строгости и может принять совершенно противоположный вид. В мире рока – своими манерами, своими песнями – ты можешь перевернуть с ног на голову любое представление.